В плане отношения к усопшим и к факту смерти в целом культура наших славянских предков кардинально отличается от мировоззренческих концепций большинства религиозно-этических концессий и социокультурных образований, имевших место на Земле за последние тринадцать тысяч лет.

Слово «смерть», которое сегодня пишется «урезанным» вариантом святорусской буквицы, изначально имело руническое (а точнее – каруническое) начертание. Трехрунница, составляющая понятие «смерть», дословно обозначала следующий образ: «смена мерного тела». Фактически современный «буквичный» вариант, полученный частичным сращением основ соответствующих словоформ, во многом схож с оригиналом, даже по звучанию. Конечно, с точки зрения «официальной» русской лингвистики подобные метаморфозы с языком принципиально невозможны.

Так или иначе, но наши Предки воспринимали смерть, как естественный, органичный элемент существования любого объекта во Вселенной, будь то человек или Солнце. Это не «переход в лучший мир», это продолжение жизни, но в следующей мерности (мире, реальности), либо цикличное возвращение (перерождение, реинкарнация) в трехмерную реальности ввиду тех или иных причин (чаще – негативного характера). Это не говорит о том, что детям и жене не жаль было умершего отца или брата, погибшего на войне. Конечно, люди горевали, но – в меру. Никто не заходился истерическим плачем, потому что было понимание и осознание.

Для славяно-арийской культуры было характерно кродирование, или как это принято называть сегодня – кремация. Труп усопшего располагался на специальной колоде, сложенной из бревен, и затем поджигался. В действительности практиковалось сжигание вместе с ушедшим его личных, особенно дорогих ему вещей. Для воинов – это оружие, для ремесленников – инструменты. Коней и жен никто никогда не сжигал, вопреки расхожему мнению современных «ученых» наши Предки были не столь «первобытны». Как минимум, однозначных исторически задокументированных фактов, подтверждающий данный тезис, не обнаружено.

В традиции народов Скандинавии и Британских островов, которые являются прямыми наследниками древних славяно-арийских Родов, вплоть до Средневековья сохранялся несколько иной вариант кродирования. Человека располагали не на деревянной колоде, а на ладье, которая поджигалась и направлялась по течению реки. Эта традиция связана с культурной деградацией северных народов, который уже к началу «нашей эры» потеряли большую часть знаний о собственном происхождении и своих исконных обрядах. Тем не менее, у горящей ладьи, уносившей усопшего быстрым течением реки, также был очевидный образный подтекст.

После сжигания тела, прах помещали в специальную керамическую урну, которая затем располагалась в кургане, в свою очередь располагавшемся в Долине Мертвых. Долиной Мертвых или Городом Мертвы (как сейчас принято говорить – Некрополем) наши предки называли часть поселения, которая располагалась на западной стороне реки. То есть на восточном берегу находилось само поселение, а на западном – погост, курганы, на «современном» языке – кладбище, где никто не жил. В Городе Мертвых курганы располагались в шахматном порядке, чтобы солнце равно освещала все надгробные плиты. Конструктивно курган представлял собой яму, в центре которой располагался саженный столб, на котором стоял специальный деревянный ковчег. В ковчег ставили урну с прахом и яму засыпали. Сверху помещали каменную плиту, без каких-либо надписей или отличительных черт, потому что родственники всегда могли найти место погребения родича, как бы мы сейчас сказали, интуитивно. Все курганы были равны, вне зависимости от статуса и положения человека при жизни.

В процессе погребения зачастую устраивались воинские игрища. Для этого в Городе Мертвых существовало специально отведенное место, подобное ристалищу. На нем воины, провожая родича в иной мир, отдавали ему дань имитацией жестокой сечи. Постановочная битва обычно предварялась речью жреца, руководившего погребением. Жрец говорил немного, он славил Богов и Предков, и просил их по справедливости судить усопшего. Обращался к Удрзецу, богу-проводнику мертвых. После погребения все покидали Город Мертвых, организовывалось застолье, на котором никто никогда не плакал. В целом проявление негативных эмоций по-поводу смерти в процессе погребального обряда было неестественным. То есть родичи, конечно, грустили, но это не мешало им смеяться, петь и танцевать. Впоследствии с приходом в жизнь славян хмельных напитков погребальные обряды стали дополняться масштабными гуляньями.

Таким образом, исконные погребальные обряды славян кардинально отличались от того, что мы видим сейчас. Наши Предки не склонялись в благоговейном ужасе перед смертью, они чтили ее, как закономерную часть жизненного цикла. И отношение к смерти было соответствующее, уважительное, естественное.




Источник